Та же земля, где некогда род возник ваш старинный,
В щедрое лоно свое, Дардана стойкие внуки,
Примет вернувшихся вас. Отыщите древнюю матерь!
(Вергилий, "Энеида", Книга третья)
В Москву я возвращался на поезде. В одиночном купе у меня было время обдумать важное решение. Оно было принято на семейном совете в июле 1990 года.
Мы решили, что пришло время отъезда в Испанию, которое было "отъездом" для детей и внуков, а для меня - возвращением. Я всегда хотел вернуться на родину, но по тем или иным причинам каждый раз это откладывал.
Дом моего отца в Москве всегда был для Инны и детей маленькой Испанией - здесь постоянно с жаром говорили о политике, истории и будущем страны. В кандидатской диссертации, которую дочь защитила в МГУ, речь шла о средствах массовой информации в годы испанской войны. Наши поездки в Валенсию укрепили добрые отношения с родственниками, готовыми поначалу нам помочь.
И самое главное - в Валенсию из Аргентины вернулась моя 87-летняя мать, там жили сестра Кармен и тетя Исабель, ухаживавшая за нами, как за родными детьми, в годы войны. Карлос с семьей жил недалеко - в Париже.
Он частенько наведывался в Валенсию на праздники "Фальяс" или семейные торжества...
... Но, что, в действительности, будет представлять для нас, двух 67-летных пенсионеров, отъезд или - как его называла Инна для моего ободрения - возвращение в Испанию?
В первую очередь, мы не могли помыслить отъезда без любимых людей - детей, внуков и матери Инны. Ей уже исполнилось 97 лет. Овдовев 14 лет назад, она жила с нами в Москве. За нее мы волновались больше всего.
Она была истинно русской женщиной, к тому же никогда не выезжала за рубеж. В России она оставляла могилы мужа и детей - Тамары и Юрия. Могила ее третьего сына Федора, пусть и безвестная, тоже оставалась где-то в русских полях...
Долгие годы вся семья, особенно Инна, пытались найти его могилу, обращаясь к различным государственным и общественным организациям Ленинградской области и Карелии, но помочь нам никто не смог.
Поэтому, для всех нас, а особенно для Клавдии, с тех пор как мы поселились в Москве, особенно святым стал День Победы, когда рано-рано мы занимали очередь к могиле Неизвестного Солдата и приводили туда позже Клавдию. Она искренне верила, что это гробница Федора и плакала, вспоминая его.
Готовясь к переезду, Вирхилио обрадовал Клавдию, рассказав, что испанская церковь ежегодно отмечает многолюдными процессиями "День всех умерших". Гибель Федора навсегда осталась болью нашей семьи.
Жизнь в Испании не обещала быть легкой для детей и внуков. Дочери Марии были подростками, а дети Андрея и Валерии - маленькими. Младшему, Вирхилину, было полтора года. Отъезд Леры - единственной дочери - стал бы тяжким испытанием для ее родителей.
Из всех только Мария и Андрей владели испанским языком.
Отъезд в Испанию в корне изменил бы жизнь каждого, и никто не мог предсказать его исход.
Второй проблемой была финансовая.
У нас с женой не имелось никаких сбережений. Советское правительство, как нам обещал Красный Крест, должно было пересылать в Испанию пенсии Клавдии, Инны и мою, как и другим пенсионерам-испанцам. А вопрос социального и медицинского обеспечения? Где мы поселимся в Испании и где будем "проживать" при переходе в мир иной?
Тогда еще не существовало нынешнего договора между Испанией и Россией о социальной поддержке, и никто не мог дать положительный ответ на эти вопросы.
Еще хуже обстояло дело у Марии, Андрея и Валерии. Они выезжали в Испанию в качестве туристов-иностранцев и, следовательно, их ситуация определялась предлогом "без": без жилья, без прав на работу и социальную защиту. Их дипломы МГУ и Плехановского института в Испании не признавались. Кроме того, от них зависела судьба пятерых детей!
Первой в августе 1990 уехала в Испанию Мария с дочерьми. По прошествии нескольких месяцев и благодаря помощи испанской семьи они смогли разрешить главные бытовые проблемы - в октябре девочки пошли в школу, а Мария сняла маленькую квартирку, куда вскоре и переехала сплоченная тройка "первооткрывательниц". Как же была права Мария, когда категорически отвергла идею оставить на время дочек в Москве!
В Валенсии Мария и девочки ощущали постоянную поддержку родственников и других испанцев, с которыми их сводила судьба. Дон Франциско Саэс, президент домкома, семья его сына Луиса - Пепита с сыновьями Эспартако и Серхио - открыли им двери своего дома. Великодушие и доброта соседей помогали преодолевать тяжелые моменты и не чувствовать себя чужими.
Мария начала преподавать в Валенсийском университете русский язык и литературу. Антония Санчес Макарро - тогда декан филологического факультета - и заведующий кафедрой лингвистики Анхель Лопес Гарсия, при поддержке ректора Рамона Лапиедра, помогли русистике прочно обосноваться в университете.
Андрей вылетел в Валенсию в апреле, а Лера и трое детей отправились к нему в августе 1991 года...
Современные конкистадоры
Те дни 1991 года были для меня нелегкими. Дети искали в Испании жилье и работу. А я был вдали от них, в России, не работал и не видел возможности помочь им. К тому же, без какого-либо официального объяснения кто-то - теперь уже из "новых русских компетентных органов" - лишил меня пожизненной персональной пенсии, назначенной 30 мая 1988 года специальной комиссией при Совете Министров СССР.
Но, как читатель знает, нет худа без добра.
Неожиданный телефонный звонок друга, работавшего в испанском посольстве в СССР, переполнил меня надеждой - в Москву приехал дон Энрике Бернат, президент всемирно известной фирмы "Чупа Чупс". Он был заинтересован во мне и любезно приглашал поужинать в гостинице "Будапешт".
Типичный каталонец, Энрике Бернат оказался человеком очень дальновидным. Компания "Чупа Чупс" со штаб-квартирой в Барселоне, одна из первых фирм с мировым именем, догадалась о потенциале советского рынка в критический момент перестройки. С чисто каталонским терпением, фирма начинала монтаж технологической линии с годовым производством 10 миллионов карамелей на одной из ленинградских кондитерских фабрик.
На ужине я подробно отвечал на вопросы Энрике Берната, желавшего детально знать мою биографию. Он предложил мне работать в его фирме.
Домой я вернулся очень поздно, но Инна не спала и с нетерпением ожидала рассказа о встрече с крупнейшим испанским бизнесменом. Какой-то капиталистический ангел слетел с небес, чтобы помочь нам в отчаянном положении - моя зарплата стала бы единственным в семье солидным доходом. Она позволяла нам с Инной готовиться к переезду, а моим детям и внукам - помочь внедряться в сложную непривычную испанскую жизнь.
В марте 1991 года я начал работать для "Чупа Чупс".
Работа в испанской фирме была очень суетливой, но увлекательной. Компания штурмовала советский рынок решительно и на долгий срок, а ее молодые способные директора бурлили профессиональными амбициями. Все их интересовало...
ГКЧП
19 августа 1991 года, при попытке государственного переворота, по Кутузовскому проспекту (в двадцати метрах от нашего дома) в Москву стягивались войска и танки. От "Белого дома" нас отделяли две короткие автобусные остановки.
Телевидение отменило программы. Бесконечные кадры видео-балета темно-зеленого цвета перемежались сообщениями хунты заговорщиков с пьяными лицами и дрожащими руками. Инна в одной комнате, а я в другой пытались поймать по радио какую-либо западную радиостанцию. Клавдия Кузьмовна неотрывно сидела перед телевизором в ожидании новостей.
Зазвонил телефон. Дети звонили из Валенсии. Инна, как заправский репортер, поведала, что по Кутузовскому проспекту на полной скорости в сторону "Белого дома", под российским флагом, только что прошла колонна бронетранспортеров, пришедшая, вместе с подразделением Таманской дивизии, на помощь защитникам законного правительства. Москвичи окружали на улицах танки ГКЧП и не позволяли технике двигаться, а женщины, - матери и бабушки - кормили хлебом и домашними пирогами голодных танкистов...
Попытка государственного переворота не испугала руководство испанской фирмы. На первой странице одной барселонской газеты красовалось изображение Московского Кремля, над которым развевалось знамя с эмблемой "Чупа Чупс" - ее, кстати, создал в свое время другой каталонец - Сальвадор Дали.
В те дни я был "спецкором", ведущим репортажи из гущи событий, и начальство из Барселоны звонило по несколько раз в день.
Как известно, заговор провалился.
А если бы хунта все-таки победила? На советской земле пролилась бы кровь. Существующих тюрем и концлагерей не хватило бы, чтобы заключить в них всех патриотов. Который раз в истории России был бы опущен железный занавес и закрыты границы. И мы трое - Инна, Клавдия Кузьмовна и я - оказались бы разлученными с любимыми людьми...
... Моим поездкам по СССР вместе с президентом и директорами "Чупа Чупс" не было конца. Во время долгих или коротких полетов определялись проблемы для переговоров с будущими партнерами. Мне очень нравилась профессиональная серьезность и требования фирмы к качеству товаров.
Много тысяч километров мы проехали и пролетели по России и Украине в поисках составных компонентов и сырья, чтобы "Нева Чупа Чупс" в Ленинграде обеспечивала высочайшее качество производимых "чупа-чупсов".
Очень мне нравилось ездить с Мигелем Отеро, генеральным директором Отдела международного развития "Чупа Чупс".
Группа монтажников и руководителей предприятия в Ленинграде. В первом ряду, второй справа, Мигель Отеро, Генеральный директор Отдела международного развития "Чупа Чупс"
Человек широкой культуры, Мигель обладал огромным опытом работы в международной торговле, блестяще владел английским и говорил по-французски. Его интересовали привычки и традиции советского народа, который он уважал, и чьи достижения высоко оценивал. Замечания по работе Отеро делал с большим тактом, не унижая собеседника, хотя надо признать, что частенько его выводила из себя чья-нибудь некомпетентность.
Советские партнеры внимательно выслушивали его советы и требования. Мигель и я понимали друг друга с полуслова, и работа с ним нас сблизила. Кроме того, Мигель обладал прекрасным чувством юмора и умел его использовать в ситуациях трагикомических. А их было немало!
Возвращение в Испанию
Ил-62, на борту которого мы вылетели в Барселону, оторвался от взлетного поля Шереметьево и начал набирать высоту.
Пейзажи, ставшие мне родными за 54 года в России, постепенно разглаживались, пока не раскинулись внизу безмолвной картой. Я мысленно попросил у этой земли прощения за то, что покидаю ее.
Инна смотрела на меня глазами, полными слез. Я обнял жену. Рядом сидела Клавдия Кузьмовна. Обе эти женщины летели на мою родину, и я отвечал за их судьбу.
Закрыл глаза, делая вид, что отдыхаю - мне не хватало слов, чтобы успокоить Инну. Я не мог совладать с бурей охвативших меня чувств и не хотел тревожить и без того подавленную жену...
Самолет приближается к аэропорту Барселоны.
На каком языке буду думать на родине? До сих пор я думаю по-русски; если надо говорить по-испански, мозг мгновенно переводит с русского.
Мы, привезенные в СССР детьми, не забыли родной язык. Это произошло, во-первых, благодаря самоотверженному труду испанских учителей в детдомах. Во-вторых, советский народ создал все возможности, чтобы в студенческие и рабочие годы молодые испанцы не теряли контакта друг с другом в Москве, Ленинграде, Киеве и других больших городах.
Многие из нас, в свободное от работы время, переводили книги с русского на испанский язык. Крупные советские издательства и журналы всегда приглашали нас к сотрудничеству, и со временем некоторые стали хорошими переводчиками.
За тридцать лет мною были переведены 24 книги, выдержавшие по нескольку изданий в Испании и в Латинской Америке. Некоторые оставили глубокий след в памяти. Какую огромную работу пришлось проделать с помощью энциклопедий!
Запомнились "Что такое теория относительности" академика Л. Ландау и доктора физико-математических наук Ю. Румера, "Структурная геология" академика В. Белоусова, "Сокровища звездного неба" Ф. Зигеля, "О геометрии Лобачевского" А. Смогоржевского и "Курс общей астрономии" П. Бакулина, Э. Кононовича, В. Морозова. Спасибо их авторам!
... В аэропорту нас ожидали Андрей с внуком Алексеем и мой старший племянник Хосе Мария. Они приехали за нами из Валенсии на микроавтобусе, в котором смонтировали мягкую кровать для Клавдии Кузьмовны. Нас везут в Альфафар, маленький городок около Валенсии, где нам выделили квартиру в рамках государственной программы "социальной защиты".
Пригородная электричка доставляет вас из Альфафара в центр Валенсии за 4 минуты.
Так, 19 сентября 1992 года, началась наша новая жизнь в Испании.
Альфафар. 1992 год. Первая встреча в нашем доме. Справа налево, сидят за столом три матери: Франциска, Клавдия и Исабель. Стоят: Хосе, Кармен, Карлос, Инна, Матэ и Вирхилио
